Паша, после случая с морковкой не успокоился, конечно, и не начал активных поисков того предмета, который мог бы заполнить его мозг. Паша по-прежнему оставался девственно чист, в духовном плане и абсолютно открыт для любых новых идей. Но, сами понимаете, путние идеи на дороге не валяются и поиски их могут занимать долгие месяцы и годы, а идеи пустые, но звучные своей привлекательностью, - только свистни (ну или например выйди на пирс, чтоб поехать на катере в увольнение). Паша не был дураком, в широком понимании этого слова, но был классическим тормозом. К этому быстро привыкли и даже перестали над ним потешаться потому, что удовольствия это не приносило, а, в итоге, становилось даже как-то неудобно смеяться над ним. Вот у каждого же человека есть определённое чувство юмора, но оно тоже развивается с годами, то есть сейчас вы вряд ли будете смеяться над теми же шутками и шутить так же, как делали это в двенадцать лет. Я на это надеюсь, во всяком случае. И все из вас, особенно те, которые находились в сугубо мужских коллективах, проходили этапы грубых одноклеточных шуток, которые, вроде как и не смешны, но все смеются потому, что смеяться же хочется. Это из разряда, например "молчишь - в жопе торчишь; отозвался - в жопе остался": ну что смешного? Вроде, как ничего, а при должной подаче все смеются. Или вот сидите вы, едите, мимо вас проходит ваш боевой товарищ и говорит "приятного" и как бы делает паузу, вы, конечно, на автомате отвечаете "спасибо", а он как бы продолжает свою фразу "хуя в жопе". Вот сколько раз можно попасться на такую шутку? Ну два максимум, - один раз по незнанию и второй по невнимательности. А вот Пашу на эту шутку можно было "ловить" хоть каждый день. И это очень быстро надоедало, но не потому, что Паша обижался или ещё чего, а просто потому, что КАЖДЫЙ раз Паша начинал объяснять, что это не считается потому, что он ответил "спасибо" думая, что ему желают приятного аппетита, как будто никто этого не знал и не строил шутку именно на ожидании такой вот реакции. Причём вот подходит он к тебе:
- Слушай, Эдик! Так это же не считается, что меня подъебнули! блять, думаешь ты, о чём он вообще говорит?
- Я же думал, что мне Дима приятного аппетита желает и поэтому так ответил! Так часа два же уже прошло! Даже Дима уже забыл, что он так шутил над Пашей!
- Понимаешь, Паша, так шутка на том и основана, что ты именно так и подумаешь, а человек, вроде как, совсем и не это хотел сказать, но просто ты его не дослушал, а перебил.
- Так я его не перебивал! Он же замолчал!
- Как бы перебил, Паша, как бы.
- Так а шутка -то тогда в чём?
- Это шутка Паша, как её можно объяснить?
- Нет, ну я хочу понять!
- Ой, Паша, мне пора, а то я на пару опоздаю!
Или этот прикол с пальцем, который якобы в жопу засовывают. Ну когда человеку завязывают глаза, просят напрячь указательный палец и засовывают его в локтевой сгиб товарища, а потом развязывают глаза и другой товарищ, который стоит спиной, натягивает штаны на свою жопу. Ну да, это тупо, но довольно весело со стороны смотреть на реакцию людей. По - разному люди реагировали, даже драться лезли, но только один Паша гордо кричал "А я не напрягал палец! А я палец не напрягал!" - как будто именно это здесь всё и решало.
И, конечно, вот такого вот Пашу Космос не мог отпустить из своих объятий. Космос поджидал его в виде девушки, которая стояла на пирсе перед катером и раздавала листовки примерно следующего содержания : "Космос окружает вас! Вы ничего не знаете о Космосе! Космос - это энергия! Всего лишь два дня! На семинарах московского профессора мы научим вас пользоваться космической энергией и достичь небывалых вершин в своём развитии! Ваша жизнь станет подчиняться вам! И всё это довольно не дорого! "
У девушки было две руки, две ноги и одна голова, то есть, для курсанта второго курса военно-морского училища, она уже была симпатичной и поэтому, когда Паша задержался возле неё, в то время, как мы дружным стадом заполняли катер, мы даже обрадовались, подумав, что он, наконец-то, себе девушку нашёл! Но потом, когда катер так и ушёл, не дождавшись Пашу, мы смотрели как они стоят на пирсе и девушка машет руками, всё время тыча пальцем в небо, а Паша завороженно слушает её, открыв рот, Вова сказал:
- Морковь -два.
- Морковь возвращается! - добавил кто-то. Ну сказали и сказали, но на самом деле, мы не оценили, насколько Космос опаснее моркови! - Ребята! Вот вы же ничего не знаете! Мы же все их Космоса энергией питаемся! - увлечённо пытался рассказать потом кому-нибудь Паша
- Да ладно? А мы думали, что прямо в космосе и живём!
- Это не тот космос! Учёные вас обманывают! Настоящий космос - это энергия! А мы - его дети! Вы не умеете питаться его энергией и заряжаться, а я уже почти научился! Скоро даже смогу материализовывать свои желания!
- А пиво и девок сможешь?
- Да что вы всё о низменном! Это же - Космос!
- Так, Паша, иди отсюда.
Сначала сеансы поглощения энергии из космоса были редкими и не обращали на себя внимания, - ну зависает Паша иногда и зависает себе, его и так-то сложно было понять, - с нами он или в космосе, а тут и подавно. Для связи с Космосом, Паша использовал какие-нибудь подручные предметы, например, кусочек фольги, который он носил под пилоткой или деревья, так как его уровень владения космической энергией был ещё невелик и без антенны обойтись он пока не мог. Сначала мы подкалывали его, спрашивая, скоро ли ему выдадут световой меч и какого он будет цвета, но это быстро наскучило, - Паша всё принимал с невыносимой серьёзностью. Потом дело ухудшилось: сеансы связи, график которых просчитать было невозможно, начали происходить в абсолютно спонтанных местах, - на камбузе, на занятиях и даже во время несения караула. От караулов Пашу отстранили, на всякий случай, он нахватал кучу двоек потому, что закостенелые мозги преподавателей сопротивления материалов или теоретической механики не могли понять того, что курсант не может сейчас отвечать потому, что у него сеанс связи с Космосом, но случай, который положил конец космической эпопеи, произошёл с тополями.


Тополя росли у нас в рядок перед общежитием факультета. Им было, наверняка, не менее ста лет, они были стройными как свечи красавцами с толстыми, гладкими стволами, которые обхватить можно было только вдвоём. Тополя любили все, - несмотря на всю отчаянность и тягу к прекрасному в военно-морских душах, ни одного сердца или слова на букву "хэ" не было вырезано на коре этих исполинов. Именно перед ними мы и строились каждое утро на зарядку в трусах и прогарах. Не, иногда, конечно, разрешали одевать и тельняшки и уж совсем редко - штаны, в основном форма одежды была неизменна - трусы и прогары. Ну конечно мы не любили по утрам бегать на зарядку, а как и любые нормальные люди, по утрам мы любили спать, но нас об этом как-то забывали спрашивать. Поэтому каждое утро, дежурный по факультету, строил по очереди пять рот и отправлял их на пробежку, приняв доклады о том, что все на месте и никто не сидит в роте за батареей или в сушилке под шинелями. Так было и в этот раз, - дежурный посчитал нас и, отправив в путь, не спеша пошёл к себе в рубку, покуривая папироску и медленно поднимаясь по ступеням к широким стеклянным дверям. И, конечно же, он шёл и любовался отражением тополей в стекле. - Чтобля? - спросил он у дверей, когда дошёл уже до самого верха. Повернувшись, он увидел курсанта Пашу Молодцова, который стоял и обнимал один из тополей, прижавшись к нему лбом. -Таварисч курсант! - грозно окликнул дежурный Пашу, абсолютно не понимая, что собственно происходит. Ни одна волосинка из Пашиного ёжика не дрогнула в ответ.
- Не понял! - офицер, конечно, ещё не злился, но был близок к этому, - товарищ курсант у тополей! Я к вам обращаюсь!
Ноль реакции. Офицер был старым и опытным бойцом, он не стал торопиться, докурил, оценивая обстановку, спустился и подошёл к Паше. - То-ва-рищ курсант, вы меня слышите? - осторожно спросил он у Паши.
....
- Товарищ курсант, у вас всё в порядке?
....
- Помощник дежурного! - крикнул офицер мне, а я уже стоял на крыльце, ожидая развития событий, - вызывайте скорую!
- Тащ капитан третьего ранга! Да не надо скорую, - вон уже командир взвода бежит. Командирами взводов у нас были пятикурсники. Это были крайне занятые учёбой и личной жизнью люди и разбираться с душевными тонкостями салабонов им было некогда, поэтому, подбежав, командир взвода просто дал Паше пендаля. Паша отлип от тополя и уставился на назойливых людишек своими пучеглазками.
- Так. Что происходит? - спросил дежурный офицер у всех нас троих.
- Я зарядку делаю! - доложил Паша, - как положено по суточному распорядку дня!
- А остальные на стадионе что делают?
- Бегают.
- А ты что делаешь?
- От Космоса заряжаюсь!
- А тополь ты нахуя обнял?
- Это же не тополь! Это - антенна, Вы просто не знаете!
- Такбля. Я - офицер военно -морского флота! У меня стаж службы - двадцать календарей и я всякой хуйни насмотрелся, но сейчас, уж простите, я вынужден доложить начальнику факультета. Мне тут ещё космонавтов не хватало!
После завтрака, нас построили перед общежитием и мы стояли и ждали командира, который был немедленно вызван к начальнику факультета на разборки. Командир пришёл такой хмурый, что даже редкие тучки на небе предпочли немедленно убежать в неведомые дали. - Курсант Молодцов! Выйти из строя! Потом командир молча ходил пару минут между строем и Пашей туда-сюда и о чём-то разговаривал в бороду сам с собой. - Понимаете, - наконец обратился он к нам, - я даже не знаю с чего начать! Ну разные люди на флоте нужны. Нужны даже долбоёбы, такие, как Паша, чтоб остальные на их уровне, казались лучше, умнее и проворнее, но, ребята, понимаете, есть же какие-то вещи, которые нужно понимать не умом, но душой. Кру-гом! И мы развернулись лицом к тополям. - Вот эти тополя посадили ещё при царе. Он это училище для сына своего построил потому, как в Питере климат говно и сырой, и тополя эти, наверняка какие-то фрейлины садили, а может даже и дочери офицеров и х*й с ними, что они были из буржуазного класса, но садили они их в бархатных платьях и батистовых перчатках, а потом носили воду лейками, может даже серебряными и поливали. Ухаживали за ними и гуляли потом со своими кавалерами под ними и кавалеры им стихи читали. Пушкина там, Лермонтова, ещё кого, а не за жопы их хватали сразу, как у вас модно. И вот росли эти тополя во всей вот этой высокой любви и бархате и питались любовью и высокими чувствами. Потом Революция, а тополя растут себе и растут, потом война и кровь тут везде и смерть, а тополя всё растут и растут. Красивые же они выросли, правда? Стройные вон какие. И вот представьте себя на месте этого тополя, - фрейлины, Пушкин, комиссары, фашисты, а потом хуяк - и к вам Паша Молодцов в трусах прижимается! Представили?
- Так точно, - хором промычали мы.
- Кру -гом! Ну и как вам от этого представления? Оценили всю глубину пошлости этого момента? Я вот что вам скажу, я вот, например, думаю, что как хорошо, что я не тополь! И пусть меня не ласкали руки фрейлин, но и Молодцов потный в трусах ко мне не прижимался! Молодцов! У меня сейчас какое-то дежа-вю, но у тебя сейчас два выхода: или ты бросаешь немедленно заниматься этой хуйнёй, или я пишу рапорт о переводе тебе в военно-космические силы, а лучше в народное хозяйство. Понял?
- Так точно!
- Обнимай тополя прочно! Это опять был старшина роты наш. Вот уж неуёмная тяга была у человека каламбурить от заката до рассвета и в обратном порядке тоже.
Паша связь с Космосом свою прекратил после этого случая, но всю свою жизнь, как только я слышу слово "Космос", у меня в мозгу немедленно всплывает картинка, как квадратненький Паша в трусах синего цвета обнимает тополь и прижимается к нему лбом. Представляете, как мне тяжело?